Неточные совпадения
Из полукруглого окна были видны вершины деревьев сада, украшенные инеем или снегом, похожим на куски ваты; за деревьями возвышалась серая пожарная каланча, на ней медленно и скучно кружился человек
в сером тулупе, за каланчою —
пустота небес.
Самгин, снимая и надевая очки, оглядывался, хотелось увидеть пароход, судно рыбаков, лодку или хотя бы птицу, вообще что-нибудь от земли. Но был только совершенно гладкий, серебристо-зеленый круг — дно воздушного мешка; по бортам темной шкуны сверкала светлая полоса, и над этой огромной плоскостью —
небо, не так глубоко вогнутое, как над землею, и скудное звездами. Самгин ощутил необходимость заговорить, заполнить словами
пустоту, развернувшуюся вокруг него и
в нем.
Задумчиво глядя
в серенькую
пустоту неба,
Она спросила:
— А где же рифмы?
Полдень знойный; на
небе ни облачка. Солнце стоит неподвижно над головой и жжет траву. Воздух перестал струиться и висит без движения. Ни дерево, ни вода не шелохнутся; над деревней и полем лежит невозмутимая тишина — все как будто вымерло. Звонко и далеко раздается человеческий голос
в пустоте.
В двадцати саженях слышно, как пролетит и прожужжит жук, да
в густой траве кто-то все храпит, как будто кто-нибудь завалился туда и спит сладким сном.
С ним хорошо было молчать — сидеть у окна, тесно прижавшись к нему, и молчать целый час, глядя, как
в красном вечернем
небе вокруг золотых луковиц Успенского храма вьются-мечутся черные галки, взмывают высоко вверх, падают вниз и, вдруг покрыв угасающее
небо черною сетью, исчезают куда-то, оставив за собою
пустоту.
Матвей посмотрел
в небо — около луны,
в синей
пустоте, трепетно разгоралась золотая звезда. Он снова взглянул
в круглое лицо мачехи, спрашивая...
В груди Лунёва как-то вдруг выросла
пустота — тёмная, холодная, а
в ней, как тусклый месяц на осеннем
небе, встал холодный вопрос: «А дальше что?»
Он долго сидел и думал, поглядывая то
в овраг, то
в небо. Свет луны, заглянув во тьму оврага, обнажил на склоне его глубокие трещины и кусты. От кустов на землю легли уродливые тени.
В небе ничего не было, кроме звёзд и луны. Стало холодно; он встал и, вздрагивая от ночной свежести, медленно пошёл полем на огни города. Думать ему уже не хотелось ни о чём: грудь его была полна
в этот час холодной беспечностью и тоскливой
пустотой, которую он видел
в небе, там, где раньше чувствовал бога.
— Дура! Противу солнца тени быть не может, оно всякую тень прободеет. Раз! А бог — утверждается — светлый, — какая от него тень? Два! Кроме того —
в небе везде
пустота одна, — откуда
в пустоте тень появится? Три. Дура она неповитая…
Молчание Степана всё более обижало Николая,
в голове у него мелькали задорные, злые слова и мысли, но он понимал, что с этим человеком бесполезно говорить, да и лень было двигать языком — тишина и жара вызывали сонное настроение; хотелось идти
в огород, лечь там
в тень, около бани, и лежать, глядя
в чистое
небо, где тают все мысли и откуда вливается
в душу сладкая спокойная
пустота.
Совсем другой мир, чем
в душе князя Андрея. «Высокое, вечное
небо», презирающее землю, говорящее о ничтожестве жизни, вдруг опускается на землю, вечным своим светом зажигает всю жизнь вокруг. И тоска
в душе не от
пустоты жизни, а от переполнения ее красотою и счастьем.